Елена Орехова
Самолёт приземляется в хмурое утро. Мой родной город спросонья всегда такой. Он пахнет пивом, семечками, бензином и немного канализацией. Его зовут Ростов-на-Дону. Наши отношения с ним высоки. Особенно в последние полгода. Раз в две недели я прихожу к нему под утро, как будто я неверная жена, а он старый и изученный, как букварь, муж. Тот, у которого из-под майки-алкоголички торчит волосатое пузо. «Что-то ты, дружочек, совсем обрюзг», мысленно говорю я ему, выходя из здания аэропорта. «А ты — старая халда» — хрипло бурчит он и обиженно отворачивается.
Меня зовут Лена, мне 33 года, и 25 из них я провела здесь. Я точно знаю, как пройти в городскую библиотеку, и где здесь туалет, в каком сквере лучше устроить романтическую прогулку, а в какой не ходить ни в коем случае. Это, конечно, особое чувство комфорта, его сложно на что-то менять. Всё, что я могу сказать дряхлеющему рогоносцу о своих частых отлучках, это расхожее «так получилось». Главная причина, вынуждающая меня раз в две недели возвращаться к нему — сын. Ребёнок, чья связь с этим городом намного формальнее, и при этом намного прочнее. Место в детском саду, любящая бабушка, няня — жизнь, благоустроенная до того, как его родители отправились на заработки «налево». И до тех пор, пока где-то во взрослой непонятной Москве не будет такой же твёрдой почвы для маленького мальчика, самолёты будут куда-то уносить и откуда-то приносить его маму домой.
Нет смысла описывать причины, по которым трудоспособные провинциалы стекаются в крупные города. Нет смысла делать вид, что в нашем случае всё как-то иначе, чем у других. Мы, как и тысячи прочих, то ли верим в себя, то ли питаем иллюзии на свой счёт. Одно известно почти наверняка: нас, не особенно нужных в своих запустевших пенатах, столица возьмёт любыми. В отдельных трагических случаях, возьмёт на скотобойню, но думать об этом, когда ты ещё вполне молод и самоуверен, не хочется категорически.
График моей работы 7/7, и это чистое волшебство. Вжух — и семь рабочих дней сменяются семью выходными, а одна московская неделя сменяется другой — ростовской. И наоборот. Каждое новое свидание с Москвой во многом зависит от аэропорта прибытия. Внуково, например, встречает в модном глянцевом костюме, в небрежной расслабленной позе. Добрый час тебе, мол, селянка. Проходи что ли в лаунж-зону до поры, лапти в гардеробной оставить не забудь. Шереметьево в этом отношении честнее и жёстче. Одна только получасовая поездка на автобусе от твоего лоукостера до здания аэропорта как бы намекает, откуда ты и куда попал. Уютнее всего в Домодедово: такой знакомый и близкий хаос, идёмте все в одну дверь, блины и чай на входе, «мужчина, сто раз сказала, сумку — на ленту». Добродушное хамство, которое объединяет всех нас — граждан большой страны.
Из образа бедной родственницы выйти получается, в среднем, к четвергу. Гусеница расправляет крылья, атлант — плечи, а скромная колхозница превращается в нагловатую лимиту. Это пока всё, на что мы с Москвой способны. Мы не знаем друг друга. В отличие от людей, состоящих с этим городом в постоянных отношениях, мне в полной мере недоступны ни блеск его, ни нищета. Трудовая неделя то проносится в утренних цейтнотах, то тянется в легендарных столичных пробках (которые, кстати, давно ничем не превосходят пробки в том же Ростове), то тонет в мониторе рабочего компьютера. Но не сверкает бриллиантами и не стелется ковровой дорожкой. А огни большого города в моём случае — это фонарь у подъезда да вывеска продуктового гипермаркета из окна крохотной съемной квартиры. На них я смотрю перед сном.
И здесь, безусловно, сам собой напрашивается расхожий интернет-мем, который, в цензурном словарном эквиваленте прозвучит, как «Нафиг так жить, пацаны?» И вот здесь, пожалуй, стоит поделиться откровением, которым этот, в общем, не слишком сентиментальный мегаполис походя меня одарил. Если твоя жизнь проходит на работе, это не значит, что эта жизнь не удалась. Тут, правда, важно, чтобы работа была тебе по-настоящему нужна и интересна. А мне в этом смысле явно повезло.
Вам также может понравиться:
9 мая: день памяти или маскарад?
Sweet home Alabama или зачем уезжать, когда и в России все хорошо.
Пятьсот дней беременности.
Источник фото: Bonnie Kittl